Сразу оговорюсь, что Ган нужен для моей второй роли – Лим Чангюна и его друга-дебила Чжухона, но об этом дальше.

One | Характер:

Ганхи – золотая середина между двух крайностей. Он не холерик, не флегматик  - что-то между, смешать, но не взбалтывать.
Ганхи – лидер, но не тот, который вздергивает красный флаг и ведет за собой кого-нибудь – не важно кого. Ему важно видеть, что людям это действительно нужно, что его старания  не пропадут даром. Он умеет вдохновлять и очаровывать. В нём есть та самая харизма, о которой так любят писать в книгах или упоминать на многочисленных телепередачах.
Ганхи – бомба с часовым механизмом. Верным и не дающим сбоев. Выговаривать в  лицо все мелкие обиды, закатывать нелепые сцены, кидаться в драку по любому поводу – явно не методы Гана. Он способен копить мысли, чужие поступки, оплошности, предательства довольно долго.
Ганхи – улучшенная версия Питера Пена и Матери Терезы. Он привык помогать людям, ему  не сложно протянуть руку тому, кто в  ней правда нуждается.
Ганхи – товарный поезд, который прёт вперед на максимально допустимой скорости. Он в меру резок, немного груб, но не хамовит.
А ещё Ганхи – собственник. Он привык беречь вещи и людей.

Two | Биография:

Жизнь Ганхи не была слишком плохой или слишком хорошей, она была полосатой, как (впрочем) и у всех.
Его родители развелись, когда Ганхи исполнилось восемь, и  на заботу  о сыне не оставалось ни времени, ни банальных сил. Его мать была вынуждена горбатиться на трёх работах, чтоб оплатить все долги по счетам и прокормить свою пусть небольшую, но семью. Впрочем, этого, конечно, не хватало.

Именно тогда черная полоса в жизни Ганхи сменилась серой, а потом и вовсе побледнела. Виной этому стали Ли Чжухон и его мать. Этим двум людям Ганхи, наверное, обязан всем. Крышей над головой в те месяцы, когда собственная мать попала в больницу с сильнейшим воспалением легких; заботой; уверенностью в  завтрашнем дне. Чжухон для Ганхи – почти брат и уж точно лучший друг, которого он не предаст даже под страхом смерти.

Ганхи вырос в тесном взаимодействии с уличной культурой, её законами и порядками. Ему пришлось многому научиться – стоять за себя (или просто быстро бегать), быть человеком слова; принимать иногда слишком серьёзные для его возраста решения. Ганхи научился вправлять суставы, фиксировать переломы, даже зашивать неглубокие раны.  Это умение было необычной полезным в той компании, куда он попал уже в Догсули.

Three | Взаимоотношения:

Как можно понять из текста выше, Ганхи нужен в качестве друга Чжухона. И ещё одного субъекта, которому потребуется вправить вывихнутое запястье после драки.
Субъект носит имя Лим Чангюн, и Ганхи он будет сначала не  очень-то любить (но у него вообще с  этим делом крайне туго).
Ганхи должен будет растормошить наше болото так, чтоб оно превратилось в  приличных размеров озеро.

Чувак, ты нужен нам для веселого, укуренного времяпрепровождения (например, заплыва в бассейне на украденной байдарке – на радость капитана команды по плаванью, спортсменки, комсомолки и просто красавицы – Вонхо). Ты нужен нам как дружочек, прежде всего. Нам без тебя грустно (и разбитый нос никто пластырем не заклеит).
Ты можешь быть какой угодно ориентации, но с залезанием в штаны мы тебе не поможем. Этот момент тоже уточняю сразу, чтоб потом не было каких-то недопониманий.
Мы с Чжухоном обещаем ввести тебя в курс дела, все рассказать, показать и объяснить, если потребуется.
Найдись. Это будет круто.

Донхёк очень любит свой самолет – маленький, с салоном - выдержанным в серых тонах. На четыре кресла и два стола, с рядом мелких лампочек под потолком и на полу. Донхёку нравится тут всё – от стюардесс, которых он подбирает лично, до меню – без всего того длинного перечня продуктов, способных убить  желудок или нервную систему.
- До посадки в Пусан осталось примерно пятнадцать минут, - девушка улыбается так мило, насколько, это, наверное, вообще возможно.
- Спасибо, - Донхёк не отрывает взгляда от лежащего на матовой поверхности стола планшета, - но можешь так  не стараться, я всё равно не оценю, и добавки к квартальной премии это не принесет.
Донхёк не очень любит перелёты, но с этим самолетом они (все-таки) проходят чуть лучше.

***

Отделение «Натфарм» в Пусане  всегда представляло из себя юдоль скорби и отчаяния. За последние пару месяцев там покончило с собой сразу три работника. Два из них, правда, были простым обслуживающим персоналом, но третий, прежде чем позорно повеситься на простыне,  успел дослужиться до повышения. «Вот что бывает, когда мозги перегреваются», - пожал плечами Донхёк, когда извещение о случившемся пришло на рабочую почту.

На самом деле, он даже немного расстроился, но не из-за  того, что у некоего Ким Гу Пака осталась жена и двое детей. Просто, в тот момент Донхёк, наверное, впервые задумался – а не закончит ли он точно так же - наглотавшись таблеток или вздернувшись на собственной люстре. У него, по сути, не осталось никого, если не считать (теперь уже) миссис Ким, на адрес которой каждое Рождество исправно приходили одинаковые открытки, а на счет – красивые круглые суммы.

Все школьные друзья, если их вообще можно было назвать таковыми, тоже разошлись своими дорогами после  окончания академии. Вся  эта компания, которая (особенно под градусом) клялась и божилась, что они – стая, которую ничего и никогда не разъединит, разбежалась за какие-то пару месяцев.

Донхёк не был сталкером, но почему-то ему казалось, что выбросить этих людей из жизни навсегда в корне неправильно. Это, как предать часть себя, которая есть, и никуда её уже  не выкинешь.

«Я за  ними присматриваю», - думал Донхёк, наводя справки о том, где теперь живет Дживон.

«Если что, всегда смогу объявиться и одолжить денег», - вздыхал он над отчетом под скромным названием «Ким Ханбин».

«Куда ты, блядь, сучка, пропал?».

Только о Чунэ не удалось найти ничего. Он словно пропал из города, страны, может, вообще с этой планеты. Донхёк не искал (разве что) с собаками, но все его попытки заканчивались весьма обидным провалом.

- Пристегните ремни, мы  приземляемся.

Донхёк вздыхает, отгоняя от себя  ненужные в данный момент мысли.  На планшете всё ещё открыт план проверки работы Пусанского отделения – и это единственное, на чем сейчас нужно сосредоточиться.

***

Голова у Донхёка начинает болеть уже через пятнадцать минут. Ему приносят кофе в маленькой белой кружке, пахнущий свежей краской отчет и пару стерильных перчаток.
Всё идёт ровно так, как всегда. Донхёк невольно чувствует себя какой-то королевой муравьев.

- У нас всё отлично, - тараторят они.
- Новые образцы полностью готовы к отгрузке, - уверяют они.
- Мы тщательно проверяем всех сотрудников, - успокаивают они.

Как раз в  тот момент, когда над головой начинает выть сирена. Протяжно и мерзко, усиливая головную боль почти до невозможного. Это не сирена, которая включается при пожаре или утечке химикатов, такой сигнал подается при нарушении системы безопасности или незаконном проникновении. Донхёк выбирал звук лично.
Всё происходит, как в кино. Быстро и даже красиво.

- Перекрыть все выходы, вызвать группу захвата. Если из здания пропадет хоть один образец, я позабочусь о том, чтоб абсолютно все здесь присутствующие забыли о работе в  химической промышленности до конца жизни, - Донхёк мешает темную жидкость в кружке тонкой серебряной ложкой – три раза по часовой стрелке и два – против.

- И увольте свою секретаршу, она варит отвратительный кофе.

***

Группа захвата прибывает через пару минут – хоть что-то в  этом сраном городе работает нормально. Донхёк смотрит за окно, близоруко щурясь. За его спиной медленно нарастает паника, которой он не должен поддаваться.
Он продумывает план мести пойманной крысе. Лучше бы ей оказаться кем-то из конкурентов. Такое случалось, и не один раз, виновных потом просто затаскают по судам, пока они сами не прикроют свою контору. Но предательства Донхёк не прощал. Если это кто-то из своих, то какой тогда вообще смысл.
Во всём этом.

- Поймали! – орет кто-то, на что Донхёк  только морщится.

Конечно – поймали. Другого исхода событий  просто не могло быть.
Донхёка почему-то тошнит, когда он следует за остальными на первый этаж, где группа захвата загнала в угол двух уродов, попытавшихся вынести контейнер с образцами.

- Это чудо! – радостно говорит какая-то девушка, имени которой Донхёк даже не знает.
- Это работа, - сухо отвечает он, мысленно прогоняя короткую благодарственную речь для оперативников.

Когда металлические двери лифта  разъезжаются, в  глаза бьет слишком сильный белый свет. Донхёк даже зажмуривается, всё ещё пытаясь справиться с тошнотой.
Восемь людей в черной форме стоят ровно, точно на параде, и держат перед собой двух скрученных подростков.

«И вот эти дети чуть не обчистили наше отделение?», - обреченно думает Донхёк, прежде чем натянуто улыбнуться и спросить:

- Спасибо за вашу работу. Кто тут главный?
Один из «людей в черном» стягивает с лица маску, тряхнув головой.

- Блядь, - только и говорит Донхёк, не сразу сообразив, что произнёс это вслух.

Вончжун как никто другой знает, что значит быть не таким как все. Еще с детства ему приходится сталкиваться с такой проблемой, когда сложно найти общий язык с окружающими. Потому что он мозговитый чудила, такой закомплексованный вундеркинд, что предпочитает зачитывать заумные книжки, чем проводить время в общении со сверстниками. Ему незачем тратить попусту время на пустые разговоры, если его все равно никто не поймет. Он давно обогнал сверстников в умственном развитии, а учеба в Догсули как нельзя лучше раскрывает его поистине безграничный потенциал. Вончжун отлично справляется по всем предметами, у него своеобразное мышление, которое делает его странным и умным одновременно. Можно только вздыхать и поражаться его способностям и превосходным идеям. Вот только со спортом ничего не выходит, потому что физически он слаб, да и болеет часто. Уж мозгами-то его мать-природа не обделила, а вот крепкого здоровья явно пожалела. 
Вончжун любит, когда его хвалят, ему нравится, что окружающие признают и по достоинству оценивают силу его интеллекта, но он редко питает какие-либо симпатии к людям в целом. Его не привлекают отношения, он не испытывает физического влечения к обоим полам, ему совершенно все равно, если в конце концов он останется один. Одиночество ничуть его не пугает. А с Киеном ему не так как с другими и Вончжун выбрал его для себя исключением. Они противоположны друг другу, как мегамозг и мегатупица, прекрасно взаимодействуя и дополняя друг друга. Со временем их дружба крепчала, она прошла много этапов, что лишь сблизило парней, хотя все могло получиться совершенно иначе. Но эти двое умудряются быть лучшими друзьями, даже не смотря на то, что Вончжун все равно стремится бывать чаще один, а озорство Киена не поддается контролю. 

Ты только появись, мой фриканутый друг и я буду тебя сильно любить 
не требую, но хотелось бы хоть какой-нибудь, даже минимальной активности, чтоб не пропадал бесследно с ролевой : D
вместе придумаем много интересных сюжетов для игры, вот я очень на это надеюсь : D
обеспечу тебя не только любовью и обожанием, но еще и графикой, ты только попроси, а впрочем даже просить не надо, я все пойму сам, бро : D

Когда он начал приходить в себя, собирая сознание по кусочкам, то первой мыслью было, что должно быть случилась автомобильная авария и находится он сейчас скорее всего в больнице, потому что тело ощущалось как каменная оболочка. Но не было слышно писка приборов, отсутствовал знакомый больничный запах. А были голоса, отдаленные, обрывистые, как в игре "испорченный телефон", словно помехи в радиоприемнике. Кто-то звал его по имени и голос звавшего принадлежал брату, этому ничтожному подобию человека, грубый и презрительный. ПРОСЫПАЙСЯ, КИЕН! НУ ЖЕ, ОТКРЫВАЙ ГЛАЗА, КУСОК ДЕРЬМА! ЧТО, ТАК И БУДЕШЬ СТРОИТЬ ИЗ СЕБЯ НЕСЧАСТНОГО БОЛЬНОГО? ХВАТИТ ПРИТВОРЯТЬСЯ, ОТКРЫВАЙ СВОИ ГРЕБАНЫЕ ГЛАЗА, ИНАЧЕ Я... Все нутро Киена сжимается от страха и злости, он открывает глаза, резко вскидывая голову назад и в сторону, будто от пощечины. Комната перед глазами закружилась, расплылась пятнами и бликами, вызывая у парня рвотный рефлекс. Глаза не могли привыкнуть к освещению и интерьеру вокруг, разум не мог ухватиться за реальность. Чжан с трудом сдерживается, чтобы не блевануть, стараясь дышать ровно и глубоко. В его спутанных, искаженных мыслях по-прежнему раздается противный голос, переходящий на вопли и Ену захотелось зажать уши руками, словно это как-то могло помочь не слышать демона в его голове. Не сразу понимает, что связан, так как руки скованны тугой болью, и не может даже пальцем пошевелить. Плохо соображает, что находится в неизвестном ему месте и окружении неизвестных людей. Он - бледный и худой паренек, что сидит на стуле, откинув голову назад, всхлипывая от всех неприятных, болезненных ощущений, что завладели его телом. Все равно, что оказаться в тисках кровососущей твари. И голос. Он становился все громче, истеричнее. НУ ЧТО, КАК СЕБЯ ЧУВСТВУЕШЬ? ХАХА, ТЫ ТАК ЖАЛОК! НЕБОСЬ ИЗОЙДЕШЬСЯ СЕЙЧАС ГОРЮЧИМИ СЛЕЗАМИ, ПАРШИВЕЦ! ОЙ-Е-ЕЙ, УМИРАЕТ ЗАЙЧИК МОЙ! Смесь отвращения и жалости к самому себе. Заткнись, заткнись, заткнись, заткнись... Ради Бога, пожалуйста, заткнись.... Промычав что-то невнятное, Киен огляделся по сторонам, похожий на слепого, что в кромешной тьме пытается определить направление. Глаза его застилала пелена, пришлось напрягать свое зрение, чтобы хоть что-то разглядеть. Что происходит? Где я? Именно такие вопросы возникают первыми, так и должно быть, когда обстановка подозрительно напоминает чью-то злую шутку. Что-то пошло не так, и заказчики решили таким способом расправиться с ним. Их можно похвалить, потому что ситуация начинала казаться поистине жуткой, заставляя панику разрастаться в каждой клеточке его тела, словно быстродействующий смертельный вирус распространяется по его организму. Но Киен ничего не помнит. Последним воспоминанием до пробуждения была его собственная квартира, где он собирался на рейс в аэропорт. Небольшая сумка была собрана, товар надежно спрятан и он хотел позвонить брату, чтобы тот убедился в правильности выполнения всех пунктов перевозки. Картинка обрывалась, как обрывается пленка старого кинофильма, когда он почти набрал нужный номер на мобильном. А после пропасть, абсолютная и беспросветная темнота. Неужели это все-таки заказчики? Что он сделал не так, в чем ошибся? Его убьют? В памяти отсутствовал фрагмент посадки на самолет, поэтому Ен никак не мог понять, в чем же дело, кто все эти люди и почему он связан. Я не мог подвести его. Не мог! Должно быть я потерял товар по дороге… Но как?....
-Я проснулся самый первый, примерно двадцать минут назад. Тоже сначала ничего не понимал, даже имени собственного вспомнить не мог. Прям как ты сейчас, детка. Но постепенно это прошло. Вот смог освободиться и стал ждать, пока вы проснетесь, чтобы пойти на разведку. Одному то углубляться в темноту этого дома совсем неразумно. Это только в киношке людям в похожей ситуации может придти в голову фраза "давайте разделимся".
- Не дергайся, так только хуже будет, запястья поранишь. - Отозвался тихий голос с правой стороны от Ена, когда тот попытался пошевелить руками. Ен медленно повернул голову и увидел мужчину. Зрение не вернулось к нему полностью, поэтому он не смог как следует разглядеть лицо, а по голосу этот мужчина судя по всему не был молодым, старше 30-ти лет точно. Запястья заныли, руки оказались слишком туго связанными.
- Что... В-вы кто?...   – Еле выдавил из себя Чжан, не скрывая своего страха, прерывисто, сипло дыша. Тем не менее, он старался не поддаваться панике, силясь найти опору в своем сознании, которая помогла бы ему сохранить здравый смысл. Но казалось, что здравый смысл все равно бессилен против сложившихся обстоятельств. – Что происходит?...
- Хотел бы и я знать, парень, что происходит, но….
– Эй, раз ты смог освободиться, то может и другим поможешь? – Обратился кто-то к парню в бандане.
- Да, пожалуйста… - Умоляюще произнес Киен. Тип этот не внушал доверия, но только он сейчас и мог помочь, если другие не смогут развязаться сами. Он оглядел всех еще раз, более внимательно, настороженно. Почти все очнулись и выглядели, мягко говоря, озадаченными и напуганными. Киен задержал взгляд на девушке, что сидела напротив. Молодая, возможно моя ровесница, а может даже моложе. Видок у нее был не очень, впрочем, как и у других связанных, а Ен уж наверняка  выглядел хуже всех.
- А стоит ли вас развязывать? Возможно, в этом кроется какой-то подвох…
- Подумай хорошенько и посмотри вокруг. Мы все в одной лодке, разве не понятно?...
- Просто развяжи нас, и мы скажем тебе за это спасибо…
- Откуда мне знать, что один из вас не попытается выкинуть какой-нибудь фокус?...
- Мы тебе тоже не доверяем, так что будем квиты. Для начала развяжи, а потом посмотрим…
Казалось, что мужчины будут спорить до бесконечности, но в итоге «бандана» встал, усмехнувшись и скривив свой не шибко красивый рот, обнажая не ровные желтые зубы, и нехотя принялся развязывать говорившего с ним мужчин. Одного за другим он освобождал от тугой веревки, и вскоре дошла очередь и до самого Киена, который облегченно выдохнул, прислоняя освободившиеся руки к груди. Он потер покрасневшие запястья  и затекшую шею, его пальцы незаметно дрожали.
- Спасибо…